Диалоги ОБ
Агата Кристи: свидетель обвинения
Александр Ливергант
ВидеоАудио

Николай Солодников: Здравствуйте! Спасибо огромное, что пришли на наши «Диалоги» мартовские, которые мы проводим в начале апреля, так случилось. А апрельские мы уже проведём в конце апреля, планируем сделать их двадцать третьего апреля. Сегодня мы традиционно представим вам три книги с их авторами. Книги все совершенно чудесные, у нас в гостях будет Алексей Николаевич Варламов с его книгой о Василии Васильевиче Розанове, которая вышла в нескольких вариантах: и в серии «ЖЗЛ», и отдельно, книга совершенно потрясающая, она вышла не вчера, а позавчера, скажем так, более того, мы ещё об одной книге поговорим, которая вышла недавно, которую написал Алексей Николаевич, посвящённую Алексею Николаевичу Толстому, но больше будем говорить о Розанове. Кроме того, у нас в гостях наш любимый искусствовед и медиевист Михаил Майзульс, который представит новую книгу, которую он написал в соавторстве со своими постоянными товарищами, коллегами, которая посвящена вотивным практикам, вотивам в Средневековье и не только. Потрясающее издание от издательства «Слово», просто чудесная книжка. Но я с большой радостью представляю сейчас нашего первого гостя, который второй раз принимает участие в «Диалогах», мы встречались летом на замечательном празднике здесь в Итальянском садике, посвящённому юбилею магазина «Подписные издания», — главный редактор журнала «Иностранная литература», литературовед Александр Яковлевич Ливергант, ваши аплодисменты. И совершенно потрясающая книжка, которую мы анонсировали ещё летом, говорили, надеемся, скоро выйдет — вышла эта книжка, и я её, например, просто прочитал в один присест: открыл и закрыл, уже когда только дочитал, потому что оторваться от неё совершенно невозможно. Это книга, которая называется «Агата Кристи: свидетель обвинения». Биография великой английской писательницы, но что удивительно: мы вот тут сидели сейчас коротко разговаривали перед «Диалогом» и друг другу взаимно признались, что ни Александр Яковлевич, ни я не являемся страстными поклонниками творчества Агаты Кристи. Как так, Александр Яковлевич, поклонником не являетесь, фанатом, а книгу написали?

Александр Ливергант: Добрый день, спасибо всем, кто пришёл сегодня, очень приятно перед вами выступать в вашем замечательном магазине. У нас в Москве, по-моему, такого и нету. Книга эта парадоксальна и родилась тоже парадоксальным образом: ко мне домой пришёл мой редактор книжки предыдущей, посвящённой замечательному юмористу Вудхаусу, и я ему говорю: «У меня есть идея, и она Вам очень понравится». Он говорит: «Кто?» — я говорю: «Угадайте, мужчина или женщина?» Он, конечно, угадал, потому что когда задаётся такой вопрос, то ясно, что женщина. И в результате я ему раскрыл эту тайну, а поскольку я человек очень азартный, то я взялся за автора мне мало известного. Дело в том, что я в юные годы переводил довольно много детективов, порой не от хорошей жизни, но среди этих детективов не было Агаты Кристи, а верней сказать, была, это тоже было связано со смешной историей. В середине 90-х годов моя жена, детский психиатр, лишилась работы, и чтобы её поддержать, я дал ей — она немного знает английский язык — немножко попереводить роман Агаты Кристи, который мне дали переводить в издательстве. Она очень увлеклась: увлеклась примерно на страницы полторы, и так этот проект остался незаконченным. Поэтому когда я взялся за эту книгу, я про Агату Кристи знал очень немного, а про её книжки, хотел было сказать, и того меньше, но не то чтобы меньше, я знал два-три детектива, которые знают все. А вот большинство детективных романов, а их, вроде бы, чуть ли не сто, я, конечно, толком не знал. Когда я писал эту книжку, я открывал для себя Америку. Вы знаете, оказалось (если будете читать, вы это увидите), что эта женщина не только необычайно талантлива и, безусловно, входит в ареопаг больших английских писательниц, таких как Джейн Остин, Вирджиния Вульф, как Айрис Мердок — список, как говорится, можно продолжать, но она ещё и необычайно — вы, наверное, со мной согласитесь — необычайно милый и достойный человек. Она была окружена большим числом друзей, которые очень её любили, её было за что любить, вот в чём дело: она была очень привязана, очень любила своего первого мужа, потом она очень любила своего второго мужа, у неё были очень тёплые отношения с большим количеством людей; она была человеком необычайно каким-то тёплым, приятным, к себе располагающим, и так далее. И писать о таком человеке очень интересно, потому что таких людей, как мы с вами знаем, совсем немного. Вот она относится к числу таких людей. В её жизни, в сущности, не слишком примечательной, был один эпизод, о котором вы, должно быть, слышали, а не слышали — то я сейчас об этом в двух словах расскажу.

Был один странный эпизод, который никак не вяжется с её в общем-то благополучной и очень состоятельной жизнью. Вы понимаете, что королева детектива зарабатывала неплохо — и вполне, конечно, заслуженно. В 1926 году, когда ей было тридцать шесть лет, и когда её отношения с первым мужем, скажем так, зашатались, она вдруг ни с того ни с сего исчезала из виду (такие истории бывали, и я даже знаю людей, которые перенесли исчезновение своих близких таким образом); она пропала из виду, а она в двадцать шестом году была уже очень известным человеком, и в течение примерно двух недель её искала вся Англия, газеты, передовицы были полны сообщениями о том, где предположительно она может находиться, никто её не мог найти. В конце концов её обнаружили на севере Англии в большом очень дорогом отеле, и там она записалась, что тоже забавно, именем женщины, с которой ей изменял её первый муж. Вот так она придумала утром того дня, когда она исчезала из виду. Её муж, явившись к завтраку, отложил газету — и совершенно все теперь знают это английское слово «casually», — сказал ей, что, ты знаешь, я с тобой развожусь, я полюбил другую женщину (он действительно — это был не адюльтер — он действительно её полюбил, потом прожил с ней всю жизнь, ещё много-много лет), я полюбил другую женщину, так что мы расстаёмся. Она не могла в это поверить, она очень любила своего первого мужа: он был хорош собой, он был военным, такой душка-военный. Он был во время Первой Мировой войны авиатором и, говорят, человеком очень доблестным, безотказным и как далее. Она не могла в это поверить, предложила ему отправиться вместе в какой-нибудь отель и провести уикенд и как-то выяснить отношения, он на это никак не отреагировал, бросил газету, докурил сигарету и ушёл. И в тот же вечер она поцеловала дочь и, простившись со своей любимой собачкой, села в машину и укатила невесть куда. И вот возникает интересный вопрос, на который, собственно говоря, до сих пор нет ответа (и не будет) — что это было? То ли это был шантаж, и она решила таким образом проучить своего мужа, то ли с ней случилась какая-то тяжёлая депрессия, и она действовала в рамках вот этой вот тяжёлой депрессии… Её муж, этот самый Арчибальд, всё то время, когда происходили поиски, всячески, давая интервью, давал понять, что с его женой не всё благополучно, что у неё бывают провалы в памяти, и не случайно она так себя, как теперь бы сказали, неадекватно повела. Такого рода её поведение легко объяснить: он стремился с ней расстаться, и поэтому давал понять городу и миру, что она больна, а значит, непригодна для совместной жизни, в общем, его поведение было более или менее понятным. И когда она нашлась, он повёз её в Лондон к психиатру, потом к психоаналитику, потом к психотерапевту, и вы знаете, надо сказать, что они не нашли общего мнения, и многое из того, что ей говорилось, сводилось к тому, что у неё действительно начинается амнезия, что она уехала в состоянии беспамятства, а само по себе беспамятство было вызвано тяжёлой депрессией.

Вот эти одиннадцать или двенадцать дней, как считать, были такими вот несколько неожиданными, странными, непривычными в её, повторяю, в высшей степени благополучной жизни. Она очень тяжело переживала расставание с первым мужем, но ей потом неожиданным образом повезло: она долгое время была одна, несколько лет ездила со своей секретаршей и дочкой по курортам, вообще старалась побольше путешествовать. И однажды в гостях военно-морской офицер посоветовал ей покататься на так называемом «Восточном экспрессе». Для нас это словосочетание хорошо известно, потому что так называется один из её лучших детективов. Помните, да? «Убийство в "Восточном экспрессе"», где тайна заключается в том, что убийцей оказываются все присутствующие в этом вагоне. «Поезжайте в Ирак, — посоветовал ей офицер, — очень интересное место». А тогда Ирак был очень спокойным подмандатным Великобритании местом, территорией. Она туда и поехала и там на раскопках познакомилась с молодым человеком, который был моложе неё, кстати сказать, на пятнадцать лет, и который по просьбе руководителя экспедиции, руководителя раскопок стал возить её по действительно замечательным местам в Ираке и в других местах. Дружба, как часто это бывает, переросла в роман, роман перерос в брак, они обменивались сначала дружескими письмами, он, приехав в Англию, сделал ей предложение, был, как водится в те времена, отвергнут сначала, а потом принят, и они поженились и прожили, как сказано в детских сказках, долго и счастливо, он пережил её буквально на полтора года, и оба были уже совсем старыми, когда они умерли. Их отношения были совершенно не похожи на её отношения с первым мужем, там обоими владело очень сильное чувство, очень сильная тяга к близости; здесь отношения окрашивались в, как мне кажется, порой такие отношения скорее дружеские, тёплые, родственные, если угодно, даже и профессиональные, потому что она тут же увлеклась раскопками, увлеклась этими местами, написала несколько детективов, один из них очень удачный, который называется «Убийство (ну, у неё всё — убийство) в Месопотамии». С мужем она виделась не часто, увы, потому что он копал, занимался раскопками большую часть года, по крайней мере, половину года; она эту половину года проводила в Англии, поэтому она встречалась со вторым мужем не часто, так же, между прочим, как и с первым мужем, потому что первый муж во время Первой мировой войны воевал и прямо после того, как они обвенчались в церкви, на следующий же день вместо всякого там медового месяца отправился на войну. Так что отношения в этом смысле были похожи.

Я остановился на её биографии, знаете, не случайно. Дело в том, что говорить про детективные романы вряд ли стоит, все эти книги читали, да, она написала чуть ли не сто книг. Конечно, не все сто были одинаково удачными, но есть несколько книг, которые, безусловно, вошли, как говорится, в сокровищницу мирового детектива, классического детектива, и вы знаете, что ещё следует отметить, что Агата Кристи, в отличие, например, от Жоржа Сименона, не говоря уже о многих авторах современного детектива или современного триллера, современного криминального романа — Агата Кристи отличается одним замечательным свойством. Она очень хорошая писательница, и у неё было очень мало, несколько книг, но не детективов, и когда вы эти книги читаете, в частности, её знаменитую автобиографию, вы видите, что она очень здорово пишет. Она прекрасно умеет складывать слова, она очень хорошо чувствует характер людей, обычаи. Когда вы начинаете читать её книги, то с первых же строк, с первых же страниц характеры вырисовываются очень ярко. Обычно писателям, тем более, писателям плохим, требуются десятки, а то и сотни страниц, чтобы каким-то образом на нашем экране нарисовался тот или иной образ. Она это делает мгновенно, на первых же страницах, при этом нередко, как и полагается автору криминального романа, обманывает читателя самым таким, я бы сказал, простодушным образом: она описывает какого-то человека в самых ярких, живых и позитивных тонах, с тем чтобы потом этот человек оказался убийцей. И наоборот, человек, которого все подозревают в убийстве, выглядит у неё самым что ни на есть замечательным человеком. Но этот приём очень распространён, и она этим приёмом широко пользуется. Поэтому многие из вас знают, что — я могу это сказать, потому что я много лет преподавал английский язык — нет лучше автора, по книгам которого стоит учить английский язык. Если вы или кто-то из вас собирается прочесть что-то по-английски или улучшить своё знание английского языка, возьмите любой детектив Агаты Кристи, у неё замечательный совершенно язык, простой, идиоматичный, яркий, живой и не очень сложный, и вы кроме всего прочего от этой книги не отвлечётесь по той простой причине, что захотите же вы узнать, кто в конце концов совершил убийство.

Агата Кристи не просто автор детективных романов, она автор классического детектива; классический детектив, как вы, конечно, знаете, не открою Америки, заключается в том, что он в значительной степени связан с классической традицией английской литературы. То есть, классический детектив, скажу такую парадоксальную вещь, заключается в том, что мы его любим не только за то, что он детектив, но и за изображения характеров, за яркий сюжет, за всё то, о чём я уже с вами говорил. Классический детектив появился задолго до Агаты Кристи, в середине XIX века. У известного нам всем Чарльза Диккенса был друг и соавтор, очень, надо сказать, талантливый человек, конечно, он терялся на фоне Диккенса, но тем не менее человек это был очень талантливый, многие из вас его знают, его звали Уилки Коллинз. Он написал огромное количество романов, все эти романы забыты, кроме двух, которые вошли, опять же употреблю это слово, в сокровищницу мировой литературы: это «Женщина в белом» и «Лунный камень», и это два романа, которые в своё время принято было называть не детективными, тогда этого слова, собственно, не было, а сенсационными. То есть, главным образом книга писалась для того, чтобы загадать читателю загадку и в его же присутствии эту загадку разгадать, но, повторяю, Уилки Коллинз вместе с тем написал два замечательных викторианских романа, которые можно любить далеко не только за эту загадку, может быть, и не столько за эту загадку. И Уилки Коллинз (почему я об этом говорю сейчас вам станет понятно) ещё и придумал героя детективного романа, героя сенсационного романа. В чём заключается особенность этого героя. Это тоже очень характерно для классического детектива: герой английского, подчёркиваю, английского, не крутого американского — английского детектива замечателен тем, что он разгадывает загадку, преступление словно бы нехотя, параллельно со многими другими своими увлечениями и хобби. Давайте вспомним то, что мы с вами хорошо знаем, вспомним, например, Шерлока Холмса. Шерлок Холмс, конечно, блестяще разгадывает всевозможные преступления, но он ещё и в оперу любит пойти, и химические опыты ставит, ещё и опиум покуривает, и много чего ещё. У Уилки Коллинза есть в «Лунном камне» такой примечательный персонаж, очень ярко, кстати, и живо написанный, которого зовут сержант Кафф. Это сыщик, уже пожилой человек, который, конечно, расследует преступление, но любит он совсем другое: он занимается разведением роз и с огромным увлечением и невероятным пылом спорит с садовником о том, что такое мускусная роза, и каким образом эту розу можно сохранить как можно дольше, и с каким другим цветком стоит её прививать. И это дело для него главное в жизни. Так вот почему я отвлёкся на этот сенсационный роман: Агата Кристи, а мы с вами знаем её замечательного героя Эркюля Пуаро, который в некотором смысле является наследником сержанта Каффа, Шерлока Холмса и многих других, он действительно расследует преступление от нечего делать, он давным-давно своё отработал, он жизнелюб, он любит вкусно поесть, ему очень не нравится, когда его селят в грязную заштатную гостиницу, он с большим скепсисом относится к мужланам из британской полиции, которые дуют пиво, он никогда не позволит себе, этот бельгиец, пить пиво, он пьёт ликёр или красное вино, как полагается французу, как полагается бельгийцу, и преступление он расследует от нечего делать. Примерно то же самое происходит со многими другими героями Агаты Кристи, и вы знаете, почему это так происходит, я сделал некоторое даже открытие – Агата Кристи сама писала свои бесконечные детективные романы тоже в некотором смысле от нечего делать. Она была человеком весьма состоятельным, у неё была дочь, у неё была вполне увлекательная жизнь в том смысле, что она покупала и продавала дома и квартиры, очень любила обставлять эти дома, очень любила путешествовать, о чём мы с вами уже говорили, и при этом писала детективы. И ещё один удивительный парадокс: когда вы читаете Агату Кристи, вам никогда не придёт в голову, что это человек наивный, что этот человек совсем психологически не тонок, и так далее. А между тем она была действительно довольно наивным человеком. Так, она не могла догадаться, и ей никогда не приходило в голову, что её первый муж, который довольно давно уже от неё отошёл, собирается её покинуть, от этого её трагедия была тем больше, потому что всё это произошло неожиданно, хотя он не раз подавал ей сигналы, что собирается дальше жить без неё, и вот это удивительное свойство, которое лишний раз доказывает, что, когда мы, писатели, берёмся за перо, то оказываемся совсем не теми людьми, какими являемся на самом деле. Читайте «Египетские ночи» Александра Сергеевича Пушкина. Действительно, когда она бралась за перо, она оказывалась блестящим психологом, не только блестящим стилистом, но и блестящим психологом, каким в жизни никогда не была.

Что Агата Кристи любила, я уже попытался вам кратко описать, теперь я вам расскажу, что она не любила. У неё было несколько таких откровенных отчётливых антипатий в жизни, она больше всего не любила (это тоже забавно и парадоксально) публичности. Её надо было волоком тащить на радио, волоком же тащить на телевидение, которое тогда только появлялось, и иногда она просто убегала от журналистов, когда ей начинали задавать вопросы, она отвечала очень коротко, порой очень невнятно, и добиться от неё — толку было очень мало. А между тем слава её была так велика, что ей приходилось много выступать на людях. И выступления эти были, повторюсь, крайне невыразительными. И её дочка, которая относилась к ней довольно прохладно, и происходило это по простой причине, что и она, в свою очередь, дочкой занималась мало, дочка ей не раз пеняла, что она плохо говорит, что она не подготовилась к выступлению, а она сидела в зале и дрожала: «Сейчас меня вызовут, я должна буду говорить». И писала она: «В зале не найдётся ни одной благородной души, которая бы меня заменила и вышла, и сказала бы несколько слов вместо меня». Вот это то, что в некотором смысле омрачало её существование, она очень любила закрытую жизнь. Это вообще свойство англичан: мой дом — моя крепость. Все это мы много раз слышали, и это в каком-то отношении, наверное, и придумано, выдумка, а в каком-то отношении это действительно так и есть: она не была публичным человеком, и всякое выступление на людях давалось ей с большим трудом. Что она больше всего любила — путешествовать, она больше всего любила читать.

Об этом тоже можно сказать несколько слов. Она читала нехудожественную литературу, никогда не читала детективы. Это можно объяснить: человек, который занимается каким-то делом профессионально, редко тратит время на то, чтобы развлечься этим предметом. Она очень любила книги по садоводству, по кулинарии… Вот это её всерьёз занимало. Она вспоминала, как первого сентября 1939-го года началась Вторая мировая война, она как раз в это время придумала, вычитала в кулинарной книжке, как приготовить какой-то особенный салат, и взбивала этот салат, резала яблоки и яйца для него, когда премьер-министр Великобритании обратился к англичанам и сообщил о том, что война с Гитлером объявлена. Я рассказал, что она очень любила путешествовать, но тут тоже надо пояснить: она любила путешествовать, но не роскошествовать в путешествии, например, ей очень нравилось, когда она приехала первый раз в Ирак, что она жила не в роскошном пятизвёздочном отеле, к которым она давно привыкла и не питала большой любви, а жила в маленькой комнате при полиции, где спала на полу, и где рядом с ней спало ещё пять или шесть человек, а на улице было сорок градусов жары. Вот это ей очень нравилось, она настояла на том, чтобы она и её муж Макс однажды возвращались из Ирака сложным путём через Азербайджан, то есть через советскую Россию. Вот это путешествие очень понравилось, потому что в Батуми они сняли гостиницу на самой верхотуре, на верхнем этаже, и ей и Максу (а Макс был очень неловок, физически слаб) приходилось по верёвочной лестнице подниматься на последний этаж; она всё это очень любила.

Во время войны — война далась ей очень тяжело, но она всем далась очень тяжело, мы-то с вами при всех наших ужасах и невзгодах этой войны, нас ужасами и смертями не удивишь, но Агате Кристи война далась очень тяжело — она осталась совсем одна, дочка потеряла своего первого мужа, который погиб, она жила в квартире напротив дома, который немцы разбомбили, а в это время происходила так называемая «Битва за Англию» (прим.: «Битва за Британию»), мы мало что про эту битву знаем, а между тем Лондон пострадал очень серьёзно, было очень много погибших, приходилось чуть ли не каждую ночь дежурить на крышах и тушить зажигательные бомбы… Лондону досталось куда больше в этом отношении, куда сильнее, чем, например, Москве, и очень много английских городов было разбомблено, например Ковентри, но и Лондон пострадал очень сильно. Если кто-то из вас бывал в Лондоне и гулял в Сити, то видел там огромное число совершенно новых современных зданий, потому что весь этот район — такой классический, традиционный, исторический район Лондона — был уничтожен. Так вот, Агата Кристи несколько раз попадала под бомбёжки. Она никогда не ходила в бомбоубежище, она сидела одна месяцами в своей квартирке, ничего толком не ела от тяжёлой депрессии, как это нередко бывает, подолгу спала и не отрываясь стучала по своей пишущей машинке. За эти несколько лет она написала несколько детективов, не слишком удачных, но мы с вами понимаем, что это отвлекало ещё от очень тяжёлой и одинокой жизни. Ей очень не хватало Макса, который был отправлен с какой-то таинственной разведдеятельностью сначала в Турцию, а потом в Ирак, она так и не знала, что происходит, потом совершенно неожиданно в апреле 1945-го года она получила телеграмму, где было написано: «Я возвращаюсь». И счастливая жизнь к ней вернулась.

Когда пишешь такие литературные биографии, вне зависимости от того, получились они или нет, вы как автор либо испытываете к этому человеку, которого вы описываете, привязанность, либо откровенную антипатию. Кстати, если вы пишете отрицательную, негативную литературную биографию, она может быть ничуть не хуже позитивной. Но вот здесь меня всё время не покидало чувство, что я описываю жизнь очень хорошего вдумчивого, достойного и симпатичного человека, и об этом писали все. И когда она умерла, было очень много некрологов в центральных лондонских газетах, где более или менее все писали одно и то же. Да, она умерла старой, ей было, сейчас вот не вспомню, восемьдесят шесть лет (она родилась в 1890-ом году, да, умерла в 1976-ом), но смерть эта представлялась большинству тех, кто её читал, кто её знал, очень странной, потому что казалось, что такая женщина, как она, энергичная, уверенная в себе, любящая своих близких и друзей, будет продолжаться вечно. Поэтому на вопрос, который, впрочем, вы не задали, испытал ли я удовольствие, когда писал эту книжку, [отвечу:] безусловно! Не от того, что я описывал её детективы, это как раз, может быть, в этой книжке самое неинтересное, а от того, что я встретился и познакомился с очень достойным человеком. У меня этот опыт повторился, потому что перед этим я написал книжку про знаменитого юмориста, про которого вы многие знаете, — Вудхауса, и тот тоже поражал меня своей какой-то необычайной любовью к жизни. Наверное, это неправильно сказано, не любовью к жизни, а скорее, любовью к бесконечной своей работе, к бесконечному своему делу. Про человека необычайно радушного, в этом отношении они очень похожи, похожи ещё и тем, что в такой безоблачной яркой радужной жизни и у того, и у другой произошло вот такое странное событие. О том, что произошло с Агатой Кристи, я вам довольно подробно рассказал, а с Вудхаусом произошла история ещё более грустная. Он просто по недомыслию, иначе и не скажешь, выступил, оказавшись в плену, по берлинскому радио, по нацистскому радио, где обращался к своим читателям и слушателям с тем, что живётся ему в Германии совсем не плохо, как водится, много шутил, и совершенно не отдавал себе отчёт в том, что он в некотором смысле совершает некую предательскую акцию. Предательскую ли — это большой вопрос, но стоило ему пять раз по пять или десять минут выступить по берлинскому радио, как в Великобритании началась форменная травля этого человека. И вот эта история омрачила и его биографию точно так же, как история с исчезновением омрачила жизнь, историю жизни Агаты Кристи.

Скорее всего, про Агату Кристи будет написано ещё и будет написана не одна книга, и подозреваю, что в этих новых книгах будет гораздо больше, убедительнее, пространнее сказано о её творчестве. Я о её творчестве писал относительно мало. Почему это произошло, я рассказал в начале нашего с вами разговора, потому что я не большой любитель и во всяком случае, ценитель детективов, и эта сторона её жизни интересовала меня гораздо меньше. Конечно, я не мог, когда писал, обойти вниманием её литературную деятельность, конечно, в этой книге есть многое о том, как она писала и что она писала, но подозреваю, что будущие биографии этой писательницы будут куда более информативны с точки зрения её творческого пути. Я в некотором смысле исчерпал то, что я собирался сказать, но с большим удовольствием отвечу на ваши вопросы, на вопросы аудитории.

Н. Солодников: У нас осталось совсем немного времени и слава богу, потому что рассказ потрясающий, слушали бы и слушали ещё, но успею ещё пару вопросов уточняющих задать. Вы чуть-чуть затронули наиважнейшую тему денег. Агата Кристи в какой-то момент стала очень состоятельным, невероятно состоятельным человеком…

А. Ливергант: Мягко говоря.

Н. Солодников: Мягко говоря. Вот эта бесконечная покупка новых домов, их продажа и перепродажа… Но при этом она же не была сразу очень богатой женщиной. И в этом смысле я хотел бы, чтобы вы сравнили вход в издательский мир, когда женщина-писатель начинает получать деньги, женщин, которые на полвека раньше трудились на этом поприще, которые представлены в книге «Викторианки», и Агату Кристи, которая тоже в какой-то момент впервые пришла к издателю, который прочитал её дебютный роман и кое-что ей предложил.

А. Ливергант: Да. Она была совершенно потрясена, когда муж положил перед ней на стол конверт, где говорилось, что известное представительное, вполне авторитетное лондонское издательство, которое печатает далеко не только детективы, а в основном специализируется на не детективной литературе, заинтересовалось её романом «Происшествие в Стайлз». Она написала этот роман — вы помните, да, что она человек непубличный — без всякой надежды на то, что его опубликуют. Написала его, что называется, на спор, у неё возник спор со старшей сестрой, с которой она была очень близка. Агата сказала Мэдж, своей сестре: «А знаешь что, я напишу роман, где будет загадка убийства, а ты не отгадаешь». А Мэдж сказала: «Нет, отгадаю». Тогда она взяла бумагу, карандаш — она никогда не писала сначала на машинке, компьютеров, как вы понимаете, не было — отправилась в близлежащую гостиницу, чтобы никто из домашних ей не мешал, и на этих самых листах бумаги карандашом написала небольшую детективную повесть, разгадку которой Мэдж разгадать не смогла. Жизнь её — не писательская, самая обыкновенная жизнь — продолжалась, как и до этого совершенно невыразительного эпизода. И она отправила по совету мужа в это издательство роман, ни минуты не рассчитывая на то, что он будет напечатан.

И она получила письмо, что издатель заинтересовался «Происшествием в Стайлз», отправилась на смотрины к великому человеку, это всё в книжке у меня подробно описано, это очень смешная история. Она пришла, дрожа, боялась сесть на стул, стояла в дверях, комкая сумочку, а у него уже в столе лежал контракт, контракт абсолютно кабальный, из тех контрактов, что заключают с непрофессиональным человеком, который не в состоянии профессионально защитить свои авторские интересы. Она была готова на всё, когда он объявил, что она получит, когда книжка выйдет, двадцать пять фунтов, деньги не такие маленькие, но ничтожные, первое, что пришло ей в голову — не дай бог он откажет, ей это было совершенно всё равно, хотя тогда она ещё богатым человеком не была. И эту книжку издатель напечатал, потом эта книжка вышла отдельным изданием в журнале, потом эта книжка вышла в Соединённых Штатах Америки, а спустя год-два она рассталась с этим издателем, поняв, что он ей сильно не доплачивает, и когда она возвращалась в тот день от издателя, она — я об этом пишу — не шла, а танцевала, и, вернувшись домой, рассказала своему первому мужу всю эту историю, сказала, давай отметим, и они в этот вечер отправились в ресторан, где пили шампанское за нового автора на небосклоне английской литературы. Всё это выражалось в таком смеховом, юмористическом ключе, потому что никто не рассчитывал, что она станет профессиональным писателем. Она вообще марала бумагу с ранних лет, увлекалась этим, писала, как я понимаю, какую-то ерунду, какие-то стихи — из тех, которые писали в конце девятнадцатого и начале двадцатого века, в основном такого мистического, символистского склада, мы с вами знаем по нашей литературе про эти стихи.

Писала какие-то рассказики, затеяла было писать даже такую большую повесть или роман «Из каирской жизни». Мать была тяжело больна, и она мать повезла, будучи ещё сама молодой вполне женщиной, в Каир, где они жили в роскошном отеле (не ровня тому полицейскому отделению, помните, где она вповалку спала в Ираке), и там её окружала целая вереница английских офицеров (Египет тоже был подмандатной территорией Великобритании), за ней ухаживали, ей бесконечно делали предложение, и она, конечно, была овеяна славой этой и взялась описать какой-то эпизод из этой военной жизни, потому что впервые она увидела парады, скачки, впервые столкнулась с таким откровенным ухаживанием, и, конечно, её всё это поразило, не могло не поразить, и она решила написать на этот счёт роман. Я начало этого романа привожу в книжке, это очень смешно, такое начало, по которому сразу узнаёшь, что книжка, во-первых, эта написана не будет, а во-вторых, если и будет, то будет крайне неудачной и невыразительный, но она, повторяю, не была амбициозным человеком. Она писала либо из удовольствия писать, либо просто занимая себя, занимая своих близких. Она своему первому мужу, которому мы сегодня уделяем столько внимания, она показывала свои произведения, и тем самым доказывала, что она плохой психолог, потому что муж даже до того, как он её бросил, её творчеством совершенно не интересовался, и вы догадываетесь, наверное, почему это происходило: потому что он довольно скоро стал просто жену ревновать к её литературному труду, потому что с каждой новой книжкой она становилась всё более известной, она довольно рано написала свой шедевр «Убийство Роджера Экройда» — замечательная книжка, и к слову сказать, посмотрите по интернету, был прекрасный пятисерийный телевизионный фильм Урсуляка с…

Н. Солодников: Райкиным.

А. Ливергант: С младшим Райкиным, совершенно верно.

Н. Солодников: Я вообще только узнал…

[НЕТ ЗВУКА]

Н. Солодников: А как она относилась в целом к Советскому Союзу?

А. Ливергант: Вы знаете, что, как она относилась, неизвестно, как она относилась к русской литературе, совершенно неизвестно, мы знаем, что, например, Вирджиния Вулф боготворила русских писателей, ориентировалась на них, брала с них пример, а Агата Кристи мало что знала о русской литературе. Ее до «перестройки», конечно, печатали, но печатали очень мало, очень избирательно, а потом, когда грянула «перестройка», вышло несколько больших собраний сочинений из многих томов. Я думаю, что и сейчас можно их купить в большом, большом количестве. Но вообще её отношения с нашей страной мне, во всяком случае, неизвестны. Может быть, будущие биографы Агаты Кристи что-нибудь, как теперь выражаются, нароют, но я вот ничего не нашёл.

Н. Солодников: Спасибо вам огромное. Друзья, от всего сердца рекомендую «Агата Кристи: свидетель обвинения», книжка, которая читается так, что открываете, а закрываете только в финале. Заодно книга, которая посвящена Вудхаусу, тоже есть в «Подписных изданиях», и «Викторианки», которых мы представляли летом здесь. Александр Яковлевич, спасибо огромное!

А. Ливергант: Спасибо! Я только хочу ещё два слова сказать, объяснив название этой книги. «Свидетель обвинения» можно понимать двояко: с одной стороны, это аллюзия на её знаменитую пьесу, фильм по которой тоже существует, а с другой стороны — я назвал так эту книжку, потому что детективный автор по определению является свидетелем обвинения.

Н. Солодников: Мы ещё много чего не успели сказать о том, о чём идёт речь.

А. Ливергант: Безусловно.

Н. Солодников: О её отношении к театру, к театральным постановкам.

А. Ливергант: Крайне отрицательно.

Н. Солодников: Да, «Мышеловка»… Короче говоря, чудо, а не книжка. Подходите, можете подписать эти книги. Встречаемся в 13:30 с Алексеем Николаевичем Варламовым, чтобы поговорить о книге о Розанове Василии Васильевиче. Спасибо огромное!

А. Ливергант: Спасибо!

Все Диалоги ОБ
:::